Городская антропология изучает, как люди воспринимают городское пространство и как используют его в повседневной жизни. В чем-то она близка городской социологии, но антропология делает ставку не на количество опрошенных жителей, а на качество. Это глубинные интервью по несколько часов, подразумевающие гораздо большую степень погружения и рефлексии. В таких разговорах раскрываются самые разные нюансы использования городского пространства жителями. Например, люди долго и с кучей подробностей рассказывают, где и как они гуляют, что им нравится, а что не нравится, на что они тратят деньги и т. д. Мы берем интервью у людей разного возраста и социального статуса: это могут пенсионеры, молодежь, родители с детьми. И когда мнения таких разных горожан накладываются одно на другое и между ними обнаруживаются точки пересечения, ты сразу понимаешь — нащупал больную мозоль. Так, например, выясняется, что во дворах нет места подросткам. Существующие детские площадки ориентированы на детей максимум лет до 12. Вот и приходится тем, кто постарше, лазать по крышам гаражей — ничего более цивилизованного, отвечающего их потребностям, во дворе нет.

Антропологические исследования, в отличие от многих других, плохо переводятся в наглядные диаграммы и таблицы. Зато в арсенале антропологов есть метод рисования ментальных карт, которые создаются в два приема. Первый — мы просто просим жителя нарисовать интересующие нас улицу, район или город. И смотрим — что он рисует и какого размера. Общеизвестно, что объекты, которые имеют для человека особое значение, он рисует крупнее. Если попросить москвичей нарисовать Москву, почти наверняка на каждом рисунке будут Кремль и МКАД — прекрасное отражение гиперцентричности города. А в Омске, например, все нарисовали Иртыш и магазин «Икеа». Магазин находится на окраине, до него сложно добраться своим ходом, но он имеет огромное значение: это главное общественное пространство, центр потребления, развлечения и социальной жизни. Река же для омичей важна, скорее, как часть природы в городе — они ею любуются. На ледоход выходит посмотреть весь Омск — по рассказам, там порой собирается больше людей, чем на день города. Потенциально из этой практики можно сделать новый общегородской праздник.

Второй этап работы с ментальной картой зависит от целей проекта. Как правило, мы уделяем большое внимание эмоциональному восприятию. «Покажите на карте самые любимые места и закрасьте их красным маркером. А где самые страшные? Раскрасьте синим». За счет этого раскрашивания получается выявить и проблемные зоны, и те места, которые важно «не испортить» при благоустройстве.

Еще один инструмент городского антрополога относится к области компьютерных технологий. Диджитал-анализ исследует пользовательские фотографии, размещенные в соцсетях — куда люди выкладывают селфи и фотографии мест, где они побывали. Причем по профилям можно отличить, кто сделал снимок — турист или местный житель.

Диджитал-анализ имеет, конечно, ряд ограничений. Не все люди делают снимки для социальных сетей, не у всех есть соответствующая техника, в конце концов. Зато, по сравнению с big data («большими данными» о перемещениях пользователей и т. д.) антропологический диджитал-анализ более человекоориентированный. Он позволяет не просто оценить, где и сколько людей бывает, но понять, как люди воспринимают различные городские пространства: где-то у них возникает желание сделать селфи, а в другом месте — сфотографировать достопримечательность.

Обобщая результаты интервью, ментальных карт и диджитал-анализа, мы создаем тепловые карты, на которых каждому интересующему нас участку присваивается индекс от -4 («страшная помойка») до +4 («все обожают»). «Температура» большинства территорий колеблется около нуля, плюсы и минусы часто нейтрализуют друг друга. Показательный пример — московский район Китай-город. В интервью все опрошенные горожане говорили, какой это прекрасный район, а когда мы начали смотреть ментальные карты, то выяснилось, что они все закрашены негативными цветами: вот тут мертвая зона, там бомжи и т. д. Получается, что жители район в целом любят, а по отдельности не очень. Общая репутация территории дает огромный кредит доверия, но с точки зрения благоустройства этот кредит никак не реализуется.

Включенное наблюдение — это фирменный метод антропологии, который восходит к ее колониальным истокам: лучший способ изучить племя — поселиться в нем и в течение нескольких месяцев ходить вместе на охоту, жарить добычу на костре, участвовать в обрядах и т. п. Это дает гораздо более глубокое понимание происходящего, чем если сидишь и задаешь вопросы.
В городской антропологии, соответственно, имеет огромное значение взаимодействие с городом: вместо того, чтобы смотреть на него,
а вживаться в пространство, погрузиться в местную повседневность. Если вы хотите изучить парк — погуляйте по нему, посидите на скамейке, купите мороженое, сходите в туалет (если сумеете его найти). Лично я во всех городских экспедициях посещаю клубы с концертами местных групп, фестивали, выставки. Например, недавно я был в экспедиции в Грозном и там два вечера подряд играл в городском антикафе в «Мафию» с местной молодежью — и это был один из самых ценных способов понять, как устроено современное чеченское общество, чем оно живет. Проблема любого глубинного интервью в том, что фигура исследователя неизбежно влияет на ответы его собеседника, потому что он старается подбирать «правильные» формулировки. А когда ты оказываешься в ситуации живой беседы, когда люди по своей инициативе рассказывают какие-то интересные им истории, тут и происходит самое правдивое общение.

Исследования 40 городов, вошедших в программу комплексного благоустройства, мы провели за 3 месяца. На основе этих данных мы оценивали возможные территории благоустройства и давали по ним рекомендации. Понятно, что в выборе зон принимали участие и местные власти, и архитекторы-проектировщики, но нередко наше мнение оказывалось решающим. Были ситуации, когда мы говорили: «Эта территория воспринимается горожанами как мертвая, и чтобы туда кого-то завлечь, нужно сначала всю территорию вокруг обустроить — и то не факт, что сработает. Так что лучше эту зону пока не брать». А какая-то улица уже и так нежно любима горожанами, так что лучше ее не перекапывать, чтобы не вызвать ненужный негатив. В этих случаях всегда находились более интересные и перспективные места для благоустройства. Например,
в Красноярске изначально была идея благоустраивать остров Татышев. Но оказалось, что, по мнению местных жителей, с ним все хорошо и так. Чего не скажешь про набережную, которая находится рядом и могла бы составить с островом единую благоустроенную зону. Ее в итоге и выбрали для программы.

Делать проекты в чужом городе всегда непросто, местные изначально смотрят на тебя с подозрением. Но когда объясняешь людям, что в основе проекта, который ты предлагаешь, лежат результаты комплексных исследований специфики этого места и показываешь, что можешь говорить с ними на одном языке, то отношение к тебе и к проекту совсем другое. Самая распространенная практика — копирование чужих образцов, этого все боятся. Но важное преимущество «Стрелки» — это, с одной стороны, глубокая интегрированность в мировой контекст и знание современных трендов, а с другой — понимание, что иногда «что немцу хорошо, то русскому смерть». Любые идеи должны быть адаптированы под город и местные сообщества, под будущих пользователей. Захотят ли жители конкретного района задействовать инфраструктуру для собаководов с бесплатными пакетами и урнами — или эти пакеты тут же окажутся на продаже в супермаркете? Порадует ли их новое благоустройство — или из клумб начнут выкапывать цветы? Антропология может ответить на эти вопросы. В центрах крупных городов из-за боязни образования «бомжатника» горожане протестуют против лавок. Однако такие проблемы вполне можно решать средствами дизайна, например, ставить скамейки с разделителями, на которых сидеть нормально, а спать неудобно. В любом случае предварительные антропологические исследования позволяют проектировщикам взглянуть на город глазами жителей, понять, какие проблемы их волнуют, какие ценности для них важны, чего им не хватает в повседневной жизни. И уже потом, зная все условия задачи, найти оптимальное решение.