Архитектор приезжает, делает запись или зарисовку в специальном журнале. Технический заказчик и ответственное лицо по стройке под этим расписываются, и все расходятся.

Идеальная проектная документация в России — большая редкость, поэтому даже готовый на бумаге проект приходится постоянно докручивать. Авторский надзор полностью основан на том, чтобы все делать в соответствии с чертежами.

Еще одна проблема — мало высокопрофессиональных строителей. На такие работы берут людей на короткий период времени. Многие из них не знают технологий, и приходится проводить мастер-классы прямо на площадках. Буквально так: собираешь всю бригаду вокруг себя, зовешь бригадира и говоришь: «Этот камень кладешь сюда, а этот кладешь сюда» — и они делают фрагмент. Потом проверяешь выполненное задание: «Вот этот кусок правильный, все делаем по нему». Если такие собрания не проводить, то на выходе может получиться что угодно.

Авторский надзор — это не только присутствие на участке, это еще и возможность согласовать элементы, которые производятся на заказ. Потому что одно дело придумать на бумаге, а другое — разместить объект в среде и сопоставить масштаб. Сидя в бюро и работая над проектом одной из улиц, мы пытались наглядно, в большом помещении, представить кладку, ходили между тем, что имитировало деревья, и думали, что расстояние между ними гигантское. Когда же мы это увидели в жизни, оказалось, что оно малюсенькое. Масштаб ощущается совершенно по-разному. Поэтому авторский надзор начинается с того момента, как вы вышли на площадку.

Например, есть геоподоснова — топографический план. Она везде должна быть актуальной, но очень часто на этой геоподоснове нет того, что есть в реальности. На план коммуникационных сетей может быть не нанесен какой-то узел. Предположим, стройка у вас на улице — идет процесс благоустройства. Строители смотрят на план, по нему в этом месте будут деревья. Они начинают копать и натыкаются на старый коллектор. Он может быть уже заглушен, но сделан при этом из пуленепробиваемого бетона, который ни сдвинуть, ни взорвать. А если у вас смещается расположение деревьев, то смещается и раскладка мощения, а это уже значит, что весь участок улицы, с которым вы работаете, надо придумывать заново. Бывает и так, что кто-то на улицу выстроил себе крыльцо, а на плане его в помине нет. Подобные вещи невозможно учесть заранее — это нужно делать непосредственно на месте.

Например, есть геоподоснова — топографический план. Она везде должна быть актуальной, но очень часто на этой геоподоснове нет того, что есть в реальности. На план коммуникационных сетей может быть не нанесен какой-то узел. Предположим, стройка у вас на улице — идет процесс благоустройства. Строители смотрят на план, по нему в этом месте будут деревья. Они начинают копать и натыкаются на старый коллектор. Он может быть уже заглушен, но сделан при этом из пуленепробиваемого бетона, который ни сдвинуть, ни взорвать. А если у вас смещается расположение деревьев, то смещается и раскладка мощения, а это уже значит, что весь участок улицы, с которым вы работаете, надо придумывать заново. Бывает и так, что кто-то на улицу выстроил себе крыльцо, а на плане его в помине нет. Подобные вещи невозможно учесть заранее — это нужно делать непосредственно на месте.

У нас в команде Strelka Architects на каждый сегмент есть закрепленный архитектор. Сегмент — это посильный отрезок улицы. Например, на Новом Арбате от нас было два архитектора, плюс время от времени приезжали разработчики концепции. А на Садовом кольце было четыре сегмента и общая протяженность — три километра. Все это поделили между четырьмя специалистами — авторами проекта, которые целыми днями накручивали эти километры по кругу: нужно в две стороны пройти улицу по одной стороне, потом по другой — и все проверить.

К сожалению, доверить такую работу не автору проекта нельзя. Только тот, кто сам работал над проектом, понимает, что в нем и зачем нарисовано. Только он может многие вещи предвидеть и проконтролировать.

Например, стоит фонтан, на который смотрят все пешеходы. Важно, чтобы раскладка мощения велась от фонтана, а не наоборот. Случаются и форс-мажорные ситуации: ошибутся строители в начале улицы на пять сантиметров — и на всем участке эта погрешность растет, так что к концу набегает нестыковок на пять метров. Тогда надо все сначала перекладывать и искать место, где ошиблись. В случае с программой «Моя улица» в Москве проектировщиком выступал тот, кто выигрывал тендер, он же разрабатывал проектно-сметную документацию, а мы только визировали ее на предмет того, не нарушена ли архитектура, разработанная в концепции. По законодательству проектировщик обязан быть на стройке, но он не является автором, а значит, менее мотивирован. То есть он выполняет свою функцию, но если что-то идет не по плану, он не переживает за детали. Нет законодательства, которое бы регулировало степень соответствия концепции проектной документации. Конечно, у проектировщика тоже есть своя мотивация, но у автора она принципиально сильнее. Каждое решение важно, и наша задача — сделать все, чтобы оно построилось.

К сожалению, шанс, что что-то не будет реализовано, всегда есть: там дерево не посадится, здесь фонарь не встанет, тут парковка не получится — что тогда остается от проекта? Я, конечно, описываю ручной метод, но такова наша реальность. Строительные технологии когда-нибудь разовьются, но сейчас они в стране такие, какие есть. Так что без ручного управления авторский надзор невозможен. Да, это километры походов под солнцем и дождем. Да, это изнурительно. Но — надзора не бывает слишком много: его может быть только недостаточно.